Ожидания и реальность в науке: дорожная карта перспективных методов продления жизни

Yu D. et al. Bridging expectations and science: a roadmap for the future of longevity interventions //Biogerontology. – 2025. – 2025. DOI: 10.1007/s10522-025-10278-z

Авторы статьи: Danyang Yu, Xinyi Zeng, David Barzilai, Dominik Thor, Yu-Xuan Lyu

Оригинал статьи распространяется по лицензии CC BY 4.0

Перевод статьи: ©2025 ООО «Издательство «Открытые системы», распространяется по лицензии CC BY-NC-ND 4.0

Аннотация

Арсенал методов продления жизни быстро расширяется благодаря научным достижениям и растущему интересу со стороны промышленности и потребителей. Тем не менее, ни один метод продления жизни пока не доказал свою эффективность или не готов к широкому клиническому применению. Между общественными ожиданиями и текущими научными реалиями сохраняется существенный разрыв. В этой статье рассматриваются четыре ключевые темы: (1) приоритеты потребителей в отношении мероприятий по долголетию; (2) тип и глубина научной информации, которую они ценят; (3) психологические, финансовые и практические барьеры, ограничивающие применение; и (4) потенциальные стратегии для преодоления этих проблем. Несмотря на растущий энтузиазм, переход к клиническим исследованиям долголетия сдерживается отсутствием валидированных методов, нормативно-правовой базы и стандартизированных биомаркеров. Различая научно обоснованные и недоказанные подходы, в этой статье предлагается дорожная карта, в которой изложены критические этапы, необходимые для продвижения методов продления жизни от научных исследований до готовности к клиническому применению. Цель состоит в том, чтобы привести общественное понимание в соответствие с текущим состоянием науки о долголетии и направить будущие усилия на безопасный и эффективный переход к клиническим исследованиям.

Введение

За последние десятилетия исследования по проблемам старения значительно продвинулись вперед, раскрыв важнейшие биологические механизмы, которые стимулируют старение, и предложив разработку методов, направленных не только на увеличение продолжительности жизни, но и на сохранение здоровья (Campisi и соавт., 2019; Guo и соавт., 2022; Lyu и соавт., 2024). Этот прогресс привел к значительному росту в индустрии долголетия, чему способствовали инновации в области биотехнологий и растущий потребительский спрос на методы увеличения продолжительности здоровой жизни. Методы продления жизни охватывают широкий спектр стратегий, включая изменения образа жизни, фармакологическую терапию и новые биотехнологии, все из которых направлены на фундаментальные механизмы старения, такие как клеточное старение, эпигенетические изменения и митохондриальная дисфункция. Глобальный рынок комплементарной и альтернативной медицины, нацеленной на омоложение и долголетие, оценивался примерно в 63,6 млрд долларов США в 2023 году и, по прогнозам, будет расти с совокупным годовым темпом роста (CAGR) в 21,5 % с 2024 по 2030 год (Grand View Research 2023).

Несмотря на этот коммерческий всплеск, относительно немногие вмешательства продемонстрировали клинические преимущества у людей, что отчасти объясняется присущей неоднородностью старения (Gonzalez-Freire и соавт., 2020). Одновременно усилился академический интерес: библиометрический анализ Web of Science показывает, что количество публикаций, содержащих ключевые слова «омоложение» или «долголетие», увеличилось с 32 843 в течение 1991–2015 годов до 35 399 в период 2016–2024 годов. Кроме того, ведущие научные издательства, такие как The Lancet и Springer Nature, запустили специальные журналы The Lancet Healthy Longevity и Nature Aging с импакт-факторами 13,4 и 17,0 в 2023 году соответственно.

Однако, несмотря на растущий объем публикаций, прогресс в переходе к клиническому применению остается ограниченным из-за нехватки валидированных терапевтических методов, доступных потребителям. В этой статье исследуется несколько ключевых аспектов, включая приоритеты и ожидания потребителей в отношении методов продления долголетия, проблемы в эффективном распространении научных данных среди общественности, а также психологические, финансовые и нормативные барьеры, которые ограничивают равноправный доступ к безопасным и эффективным решениям. Синтезируя эти перспективы, в статье подчеркивается необходимость соединения ожиданий общественности и научных реалий и предлагается дорожная карта для содействия разработке всеобъемлющих и доступных стратегий увеличения продолжительности здоровой жизни.

Чего хотят потребители? (Потребительский спрос)

Увеличение продолжительности жизни в сравнении с увеличением продолжительности здоровой жизни

Чтобы избежать концептуальной двусмысленности, мы определяем несколько тесно связанных терминов, имеющих центральное значение для этой области, таких как продолжительность жизни, продолжительность здоровой жизни, долголетие и омоложение (таблица 1). Согласно эмпирическому исследованию, обеспечение устойчивого здоровья в значительной степени формирует общественное признание увеличения продолжительности жизни. При условии сохранения физического и психического здоровья 79,7 % респондентов выразили желание жить более 120 лет, а 53,1 % выбрали бессрочное долголетие. Напротив, без гарантий сохранения здоровья 65,3 % участников предпочли ограничить свою продолжительность жизни до 85 лет (Donner с соавт., 2016). Этот вывод говорит о том, что потребители считают здоровье, особенно поддержание физиологической и когнитивной дееспособности, важнее, чем простое продление жизни. Примечательно, что респонденты с научным интересом значительно чаще уделяли приоритетное внимание здоровью и смещали свои предпочтения в сторону продолжительности жизни, превышающей 120 лет при условии сохранения здоровья. Это указывает на то, что люди, занимающиеся научной деятельностью, в большей степени рассматривают продолжительность здоровой жизни как важную предпосылку для увеличения хронологической продолжительности жизни, а не просто желают бесконечного долголетия.

Таблица 1. Словарь терминов

Тем не менее, высокая доля людей, выбирающих долголетие в идеальных условиях здоровья, может отражать оптимистичную веру в возможность радикального увеличения продолжительности жизни. Этот оптимизм может указывать на сложную взаимосвязь между научными интересами и принятием продления жизни при условии сохранения здоровья: в то время как некоторые люди с сильными научными интересами могут с энтузиазмом относиться к теоретическому потенциалу экстремального долголетия, другие остаются более осторожными (Donner с соавт., 2016). Четкое признание сложности данного вопроса помогает привести общественные ожидания в соответствие с текущими научными реалиями и подчеркивает решающую роль прозрачной научной коммуникации для уравновешивания оптимизма и скептицизма в отношении достижений в области долголетия. Эти выводы свидетельствуют о том, что акцент на центральном значении продолжительности здоровой жизни, а не только на хронологическом продлении жизни, имеет решающее значение для эффективной коммуникации науки о долголетии и управления общественными ожиданиями.

Практические результаты в сравнении с теоретическими достижениями

Биомаркеры старения часто предлагаются в качестве биологических показателей, которые могут объективно отражать биологический возраст, прогнозировать возрастные заболевания и оценивать эффективность методов продления долголетия. Однако этот подход остается в значительной степени нереализованным в клинической практике (Moqri с соавт., 2024). Многие исследования остаются экспериментальными или концентрируются на долгосрочных биомаркерах старения, таких как эпигенетические часы или удлинение теломер (López-Otín и соавт., 2023; Kennedy и соавт., 2014). Однако, несмотря на научную перспективность, биологические часы часто очень вариабельны у разных людей и в разных тканях, и их чувствительность к краткосрочным вмешательствам остается неопределенной. Между тем, основываясь на наших эмпирических наблюдениях за нутрицевтической промышленностью, потребители, как правило, отдают приоритет ощутимым преимуществам для здоровья, таким как улучшение физической функции, снижение риска заболеваний или более молодой внешний вид, по сравнению с абстрактными изменениями биомаркеров старения. Поскольку для большинства биомаркеров старения, включая эпигенетические часы и длину теломер, отсутствуют данные об обратимости под действием каких-либо вмешательств, ни один из них в настоящее время не валидирован в качестве клинических конечных точек для принятия терапевтических решений. Потребители методов увеличения жизни хотят чего-то гораздо более ощутимого и отчетливого: улучшения качества жизни. Хотя биомаркеры имеют научную ценность для измерения биологического возраста, их перенос в клинические условия требует демонстрации четкой связи с реальными результатами. Например, вмешательства, валидированные на основании биомаркеров, должны демонстрировать измеримые улучшения в показателях здоровья, таких как подвижность, когнитивное функционирование или устойчивость к заболеваниям, чтобы завоевать доверие потребителей.

Демографическая вариабельность

Возраст, пол и культура в значительной степени формируют отношение к долголетию и исследованиям методов омоложения. Например, молодые люди (18–29 лет) отдают приоритет эстетическому сохранению, предпочитая останавливать старение в среднем в возрасте 23,08 года (Barnett & Helphrey 2021). Напротив, пожилые люди (старше 60 лет) сосредоточены на продлении периода здоровья для уменьшения тяжести связанных с возрастом заболеваний. Это исследование демонстрирует различия даже в когортах старшего возраста: респонденты более молодого возраста (60–84 года) и более пожилого возраста (старше 85 лет) выбирали средний возраст остановки старения на уровне 69,12 и 77,07 года соответственно, что свидетельствует о постепенной изменении ожиданий с возрастом.

Гендерные различия еще больше усложняют клиническое внедрение. Мужчины демонстрируют в 1,5 раза большую готовность применять методы продления жизни, в то время как женщины доминируют на рынках косметических средств для омоложения, что отражает различные социальные нормы (Barnett & Helphrey 2021). Другое исследование также показывает сходные результаты по гендерным различиям в отношении к методам продления жизни, причем мужчины в большей степени поддерживают исследования по продлению жизни и с большей вероятностью используют потенциальную технологию продления жизни, чем женщины (Partridge и соавт., 2011). Эти различия подчеркивают необходимость вмешательств с учетом возраста и пола, которые уравновешивают эстетические аспекты с функциональными результатами для здоровья. Эстетические цели могут отражать культурные или возрастные ценности; однако они по-прежнему в значительной степени не коррелируют с валидированными показателями продолжительности здоровой жизни.

Культурные ценности и восприятие оказывают глубокое влияние на отношение к долголетию. Термин «омоложение» широко используется в общественном дискурсе, маркировке продуктов и коммерческом брендинге. Однако, несмотря на свою популярность, этот термин иногда встречает скептицизм в научном сообществе, особенно на Западе. Чтобы дистанцироваться от псевдонаучных утверждений, часто связанных с коммерческими отраслями, некоторые исследователи теперь предпочитают такие термины, как «геронтология» или «медицина долголетия» (Le Couteur and Barzilai 2022; Bischof и соавт., 2021). Напротив, азиатские специалисты и рынки, как правило, используют термины, связанные с «омоложением». Например, в Японии прямой перевод слова «долголетие» (長寿, chōju) несет в себе коннотации пассивного принятия старения, тогда как понятие «омоложение» (アンチエイジング) воспринимается как проактивное и вдохновляющее (Hidekazu Yamada 2024). Аналогичные тенденции также наблюдаются в Китае и других азиатских странах, где «долголетие» обычно связано с продолжительностью жизни и историческими стремлениями к бессмертию, в то время как «омоложение» (抗衰, Kang Shuai) относится к более активному подходу, ориентированному на мероприятия по продлению здоровой жизни (Giulia Interesse 2024).

Эти культурные различия также отражены в рыночной практике. В западных странах, особенно в США и Европе, «здоровое старение» и «успешное старение» являются доминирующими парадигмами, которые подчеркивают ответственность человека за свое здоровье. Этот дискурс поддерживает развитие антивозрастной медицины и потребительских рынков, но также вызывает обеспокоенность по поводу коммерциализации науки, общественного понимания и контроля над знаниями, связанными со здоровьем (Cardona 2008). В таких странах, как Австралия, индустрия борьбы со старением включает в себя глобальные тенденции, вдохновленные США, но адаптирует их к местным культурным ценностям и нормативно-правовой базе, что приводит к гибридным и контекстуальным практикам (Cardona 2009). Это указывает на то, что помимо языковых предпочтений, на интерпретацию и реализацию стратегий «омоложения» глубоко влияет социокультурная и институциональная среда.

Традиционные методы в сравнении с радикальными методами

В одном исследовании установлено, что общественное признание методов продления долголетия сильно коррелирует с предполагаемой безопасностью и потенциальными побочными эффектами. Исследования показывают, что показатели приемлемости значительно выше для физических упражнений (66 %) и пищевых добавок (82 %) по сравнению с фармакологическими вариантами, такими как метформин (26 %) и рапамицин (10 %). Этот общественный скептицизм в отношении фармакологических вмешательств отражает не только неприятие риска, но и отсутствие данных из долгосрочных рандомизированных контролируемых исследований (РКИ) у здоровых стареющих популяций (Brouwers и соавт., 2024). Следовательно, более радикальные методы часто недоступны широкой общественности. Одно качественное социально-эмпирическое исследование показало, что люди часто начинают со стратегий, основанных на образе жизни, и постепенно переходят к более интенсивным вмешательствам по мере переоценки воспринимаемых рисков (Schweda and Pfaller 2014). В другой обзорной статье о методах продления жизни также было высказано предположение, что неинвазивные методы, такие как физические упражнения, интервальное голодание и антиоксиданты, являются более безопасными, в то время как более экспериментальные подходы, такие как терапия стволовыми клетками или плазмообмен, требуют более критических оценок для определения их долгосрочной эффективности и побочных эффектов (Shetty и соавт., 2018). Эта неопределенность и страх перед нежелательными эффектами побуждают потребителей выбирать профилактические вмешательства с низким уровнем риска.

Эти предпочтения не только формируются восприятием безопасности, но и находятся под глубоким влиянием культурных интерпретаций старения и возможностей здравоохранения. Например, в одном сравнительном исследовании показаны различные пути инициации для использования омолаживающего продукта среди пожилых людей в Австралии и Японии. Пожилые люди в Австралии чаще начинают использовать добавки по медицинским рекомендациям или начинают применять их самостоятельно, когда не удовлетворены рекомендациями своих врачей. Напротив, пожилые люди в Японии склонны рассматривать незначительные жалобы на здоровье как часть естественного процесса старения и воспринимают добавки как продолжение традиционной «shokuji-ryōhō» (диетическая терапия) — укоренившейся в культуре практики управления здоровьем через пищу. Однако обе группы демонстрируют общее неприятие радикальных медицинских вмешательств, особенно инвазивным процедурам, таким как хирургические операции. Использование омолаживающих продуктов и добавок часто мотивируется желанием отложить таких вмешательства или вообще избежать их (Omori and Dempsey 2018).

Несмотря на популярность добавок среди потребителей, важно отметить, что для большинства коммерчески доступных продуктов с маркировкой как «омолаживающие» или «способствующие долголетию», по-прежнему отсутствуют строгие долгосрочные исследования на людях, которые бы продемонстрировали их эффективность в отношении валидированных результатов, связанных с продолжительностью здоровой жизни, а также безопасность таких продуктов. Ярким примером является скандал 2024 года с Бени-Кодзи в Японии, где добавки из красного ферментированного риса, произведенные Kobayashi Pharmaceutical, были связаны примерно с 3000 нежелательных явлений, включая 212 госпитализаций и 5 случаев смерти из-за острой почечной недостаточности, напоминающей синдром Фанкони (Hashimoto и соавт., 2024). Такие инциденты, связанные с безопасностью пищевых добавок, напоминают нам о ключевом принципе: экономические выгоды, получаемые от продуктов, связанных со здоровьем, никогда не должны иметь приоритет над соображениями безопасности.

Барьеры и проблемы

Несмотря на растущий интерес, системные барьеры препятствуют широкому внедрению методов продления жизни.

Психологические барьеры

Потребительский скептицизм сохраняется из-за завышенных обещаний, которые очень характерны для медицины омоложения. Доверие к науке о долголетии также было подорвано широкой коммерциализацией непроверенных добавок и методов лечения, что способствовало путанице и формированию недоверия в обществе. Например, нерегулируемые добавки для «омоложения» или «долголетия», продаваемые с преувеличенными преимуществами, подорвали доверие к новым методам лечения. Некоторые ученые также выразили обеспокоенность по поводу ограничений переноса результатов исследований на животных в клинические испытания на людях, отметив, что эффекты фармацевтических решений часто завышены (Le Bourg 2022). Коммерциализация методов продления жизни также может усугубить неравенство в отношении здоровья, вызывая этические опасения по поводу доступности и распределения ресурсов (Stambler 2018). Кроме того, предполагаемая польза от этих вмешательств может быть связана с эффектами плацебо или повышенным вовлечением пациента, а не с механистической эффективностью, что подчеркивает критическую необходимость строгих контролируемых исследований.

Финансовые ограничения

Высокие затраты остаются значительным препятствием для широкой доступности медицины долголетия, особенно для новейших вмешательств. Например, стоимость Касгеви, первого препарата на основе CRISPR, одобренного FDA, оценивается в 2,2 миллиона долларов США за курс лечения, в то время как стоимость препарата-конкурента Лифгения, генная терапия серповидно-клеточной анемии, составляет 3,1 миллиона долларов США (Reuters 2023). Эти методы лечения, как правило, нацелены на редкие заболевания или узко определенные клинические показания, что делает их недоступными для более широкого применения в целях профилактики или омоложения среди населения в целом.

Агонисты рецептора GLP-1, такие как семаглутид и лираглутид, недавно приобрели известность в контексте медицины омоложения. Первоначально разработанные для лечения диабета 2 типа, эти препараты в настоящее время широко используются для лечения ожирения и демонстрируют потенциальные преимущества в отношении продолжительности жизни, включая улучшение функции митохондрий и снижение выраженности хронического воспаления (Chavda и соавт., 2024; Peng и соавт., 2022). Тем не менее, они все еще стоят дорого, несколько сотен долларов в месяц (Wen и соавт., 2025), и не всегда покрываются страховкой. Например, Medicare в США не покрывает GLP-1 для похудения, и, хотя некоторые препараты возмещаются в Китае, применение не для лечения сахарного диабета часто требует самостоятельной оплаты пациентом. Долгосрочные проблемы безопасности включают тошноту, желудочно-кишечный дискомфорт и потенциальную десенсибилизацию рецепторов (Shetty и соавт., 2022; Kupnicka и соавт., 2024). Растущее использование GLP-1 в косметических целях или в целях коррекции образа жизни также вызвало дебаты о справедливом доступе и отвлечении медицинских ресурсов от пациентов с подлинными клиническими потребностями.

На более доступном конце спектра находятся такие препараты, как рапамицин и метформин, которые продемонстрировали многообещающие результаты в доклинических моделях и демонстрируют относительно безопасный профиль в популяциях человека (Moel и соавт., 2025; Barzilai и соавт., 2016). Рапамицин стоит примерно 2,30 доллара США за таблетку, что составляет около 100 долларов США в месяц, в то время как метформин еще дешевле, ежемесячные расходы на него составляют всего 13,72 доллара США. Несмотря на их низкую стоимость и широкую доступность, эти препараты, как и все другие потенциальные методы продления долголетия, используются не в соответствии с инструкцией (off-label) для целей, связанных со старением, и не получили одобрения регулирующих органов для применения по таким показаниям. Более того, расходы на терапию такими средствами не покрываются большинством национальных схем медицинского страхования или частными страховыми компаниями, что требует оплаты пациентами из своего кармана.

Помимо вмешательств, финансовые барьеры также имеются в более широкой области медицинских услуг, ориентированных на долголетие. В настоящее время программы долголетия, предлагаемые клиниками высокого класса, обычно стоят десятки тысяч долларов США в год в зависимости от спектра диагностических тестов (например, полногеномное секвенирование, эпигенетические часы, тестирование VO₂ max, двухэнергетическая рентгеновская абсорбциометрия) и частоты клинических консультаций (The New York Times 2025a). Эта структура ценообразования создает четкую стратификацию в доступе, где наука о долголетии на ранней стадии в первую очередь приносит пользу богатым людям, в то время как для подавляющего большинства людей эти методы недоступны. Большинство услуг оплачиваются в частном порядке, и лишь ограниченная часть компонентов частично возмещается через коммерческое страхование.

Практические барьеры

Разработка и внедрение методов продления долголетия сталкиваются с целым рядом технических, этических и нормативных проблем. Например, применение таких методов, как пищевые добавки, лекарственные средства, генная терапия, терапия стволовыми клетками и экзосомами, полученными из стволовых клеток, остаются ограниченным из-за отсутствия надежных клинических исследований на людях, несмотря на определенный заметный прогресс в исследованиях, демонстрирующих их терапевтический потенциал. Кроме того, успешный переход к клинической практике требует решения критических проблем, включая масштабируемое производство, стандартизированные процессы очистки и согласованность между сериями. Эти проблемы особенно значимы с учетом присущей сложности некоторых методов, таких как стволовые клетки и экзосомы (Yin и соавт., 2019; Zhang и соавт., 2023).

Помимо технических ограничений, существенные различия в глобальной нормативно-правовой базе еще больше усложняют путь к клиническому внедрению. Возможности и готовность разных стран адаптировать свои системы здравоохранения к требованиям, связанным со старением, существенно варьируют. Например, скандинавские страны, такие как Норвегия и Швеция, занимают высокие позиции по многомерной социальной адаптации, в то время как страны Центральной и Восточной Европы отстают. Даже в пределах одной страны различные области политики, такие как производительность, благосостояние и безопасность в области здравоохранения, могут развиваться неравномерно (Chen и соавт., 2018). Эти различия влияют на нормативную базу в отношении применения методов продления долголетия.

В Европейском союзе Европейское агентство по лекарственным средствам (EMA) придерживается строгих доказательственных стандартов для регистрации омолаживающих препаратов, требуя клинических исследований с надежным дизайном и подтверждения долгосрочных результатов. Это замедляет одобрение многих новых методов лечения, особенно направленных на старение как биологический процесс (Penella 2024a, b). Напротив, страны с более благоприятными нормативными условиями, такие как Австралия, позволили легче выйти на рынок таким методам лечения, как терапия стволовыми клетками (Cardona 2009). Хотя такая гибкость может ускорить внедрение инноваций, она также увеличивает риск преждевременной коммерциализации в отсутствие строгого надзора.

Между тем, неоднозначность регулирования и непоследовательное правоприменение во многих регионах способствовали распространению непроверенных продуктов и методов, направленных на «омоложение» или «долголетие», создавая фрагментированный и вводящий в заблуждение потребительский ландшафт. Это способствует формированию разрыва между обещаниями и реальностью, когда преувеличенные маркетинговые заявления опережают клиническое подтверждение, подрывая общественное доверие. Кроме того, существующие системы коммуникации в области общественного здравоохранения и рыночные правила во многих странах по-прежнему плохо приспособлены для защиты потребителей от дезинформации и эксплуатации (Mehlman и соавт., 2004).

Пробелы в коммуникации

Преодоление разрыва между ожиданиями потребителей и реалиями сложных научных изысканий, таких как поиск надежных биомаркеров старения, требует четкой коммуникации между учеными и общественностью. Это особенно важно в области общественного здравоохранения, которая часто пересекается с ожиданиями, вытекающими из научной работы.

Требуемый уровень детализации

Основываясь на наших эмпирических наблюдениях и внутренних опросах заинтересованных сторон, уровни детализации, которые ценят потребители, сильно коррелируют с биомаркерами старения, начиная от молекулярных показателей (например, длина теломер, эпигенетические изменения) и заканчивая влиянием на конкретные органы или функции (например, состояние сердечно-сосудистой системы, снижение когнитивных функций). Потребители предпочитают ощутимую пользу для здоровья абстрактным биомаркерам старения; в то же время они также ценят простые, понятные, наглядные данные, поясняющие влияние на здоровье. Тем не менее, разработка и применение биомаркеров старения по-прежнему сталкиваются с четырьмя ключевыми проблемами: (1) стандартизированные определения биологического возраста отсутствуют, при этом непоследовательно используются хронологический возраст, риск смертности или косвенные данные о результатах; (2) воспроизводимость источников данных и вариабельность технических ограничений при использовании различных молекулярных, визуализирующих и клинических биомаркеров; (3) модели биомаркеров демонстрируют «парадокс прогнозирования-ассоциации», когда улучшенное прогнозирование хронологического возраста может уменьшить их биологическую значимость для фенотипов старения, таких как смертность; (4) чтобы биомаркеры имели клиническую ценность, они должны пройти строгую долгосрочную валидацию для подтверждения того, что изменения являются прогностически значимыми и что биомаркеры реагируют на вмешательства, влияющие на течение возрастных заболеваний (Chen и соавт., 2023; Zhang и соавт., 2019).

Недопонимание в распространении знаний о долголетии

Задача заключается в реализации сложных научных открытий в виде доступных, действенных идей. Недопонимание часто возникает из-за использования технического жаргона, чрезмерно преувеличенных заявлений или недостаточного объяснения ограничений исследований, что приводит к нереалистичным ожиданиям потребителей. Например, исследования подчеркивают, что потенциальная неправильная интерпретация или неправильное использование часов старения на основе метилирования ДНК может способствовать неправильным представлениям об их непосредственной клинической пользе и вызывать социальную тревогу. При этом данные часы имеют лишь ограниченную доказательную базу, когда речь идет о выявлении эффективных вмешательств (Bell и соавт., 2019).

Известные деятели в сфере биохакинга часто упрощают сложные вмешательства для привлечения общественности. Хотя это привлекает внимание, но может непреднамеренно скрыть научную неопределенность и преувеличивать эффективность. Кроме того, такая чрезмерно упрощенная информация может игнорировать долгосрочные проблемы безопасности и преувеличивать эффективность этих вмешательств. Общественность может быть введена в заблуждение нереалистичными ожиданиями без всестороннего и точного представления научных доказательств. Например, некоторые коммерциализированные методы продления долголетия подверглись критике за потенциально неустойчивый эффект, высокую цену и отсутствие строгой поддержки научных и клинических данных (The New York Times 2025b). Такая модель распространения знаний о долголетии отдает приоритет практическим утверждениям, а не прозрачному раскрытию научных неопределенностей. Более того, такая научная коммуникация обусловлена коммерческими целями и может создать у общественности неправильное восприятие утверждений «в научной обертке» как о консенсусе, основанном на доказательствах. Некоторые коммерческие организации стратегически используют терминологию медицины омоложения или медицины долголетия для позиционирования потребительских продуктов или классов соединений, часто без клинически подтвержденной эффективности, как часть доказательного ландшафта в сфере долголетия, тем самым используя научную достоверность этой области в маркетинговых целях.

Нормативные требования и стандарты

Пробелы в нормативно-правовом регулировании

Сфера медицины долголетия в настоящее время существует в условиях нормативной неопределенности. Многие новые методы, такие как диагностика биологического возраста, сенолитические соединения и оздоровительные клиники, ориентированные на долголетие, часто опережают нормативно-правовую базу, которая все еще находится в стадии разработки, особенно когда используются для оптимизации здоровья, не в соответствии с инструкцией или в сообществах биохакеров. Эти варианты использования, как правило, выходят за рамки традиционного нормативного надзора, не из-за незаконности или неэтичных намерений, а потому, что до сих пор не существует четких путей одобрения вмешательств, направленных борьбу со старением.

Следует уточнить, что, хотя некоторые незарегистрированные методы лечения изучаются фрагментарно и в доклинических условиях, им не хватает надежной проверки и стандартизированного надзора. Это указывает не на готовность к применению, а на острую необходимость создания структурированной дорожной карты для ответственного перехода к клиническому применению данных методов. Определение регуляторных критериев, валидация биомаркеров и разработка конечных точек, основанных на доказательствах, являются важнейшими шагами для любого будущего метода продления долголетия на пути к клиническому применению.

Несмотря на растущую известность, биомаркеры старения не были квалифицированы такими агентствами, как FDA или EMA, в первую очередь из-за отсутствия долгосрочных валидационных исследований, связывающих их с клиническими исходами. Основным препятствием является отсутствие консенсуса в отношении того, следует ли признавать старение модифицируемым состоянием, хотя известно, что оно в значительной степени связано с множеством определяемых морфологически состояний, таких как саркопения, остеопороз и некоторые нейродегенеративные расстройства. Это исторически ограничивало разработку лекарственных средств и дизайн исследований (The Lancet Healthy Longevity 2022). Осторожное смещение позиции FDA в сторону признания старения модифицируемым состоянием, о чем свидетельствует рассмотрение исследования Targeting Aging with Metformin (TAME), знакового клинического исследования, предназначенного для проверки способности метформина задерживать множественные возрастные заболевания в совокупности (Vaiserman and Lushchak, 2017; Barzilai и соавт., 2016).

Стандарты FAIR и оценка биомаркеров

Разработка стандартизированных руководств и строгих критериев оценки имеет решающее значение для обеспечения безопасности потребителей и укрепления доверия. Необходима смена парадигмы в валидации биомаркеров старения, переход к стандартизированным, совместным подходам. Международные руководства должны обеспечивать соблюдение принципов обработки данных FAIR (обнаруживаемые, доступные, совместимые, многократно используемые [Findable, Accessible, Interoperable, Reusable]) и отдавать приоритет клинической значимости по сравнению с коммерческой рекламой. Принятие практики FAIR и содействие прозрачной отчетности, включая нулевые или отрицательные результаты, имеет важное значение для предотвращения избирательного отбора благоприятных данных и преждевременной коммерциализации. Заинтересованные стороны должны обеспечить, чтобы биомаркеры, такие как эпигенетические часы, протеомные часы и транскриптомные часы, стали безопасными и эффективными инструментами для измерения продолжительности здоровой жизни населения (Moqri и соавт., 2024). Кроме того, централизованный реестр отрицательных или неубедительных исследований долголетия может уменьшить дублирование и предотвратить вводящую в заблуждение интерпретацию, обусловленную избирательной публикацией.

Стратегии преодоления разрыва

Холистические и редукционистские методы

Для преодоления психологических барьеров потребителей на пути к долголетию научно обоснованный подход должен отдавать приоритет многомерным стратегиям в соответствии с принципами гомеодинамики. Акцент на холистических практиках, таких как регулярная физическая активность, изменение диеты и когнитивно-социальное взаимодействие по сравнению с терапией средствами на основе одного действующего вещества может помочь смягчить скептицизм, обусловленный исторически завышенными обещаниями. Данные подтверждают эффективность методов, направленных на изменение образа жизни, в качестве основополагающих стратегий для продления здоровой жизни, и их не следует путать с заявлениями с недостаточной доказательностью, часто связанными со многими добавками или терапией отдельными молекулами.

Прозрачное информирование о преимуществах, основанных на доказательных данных, и откровенное обсуждение ограничений и этических соображений имеют решающее значение для укрепления доверия (Rattan 2020). Кроме того, избегание преувеличенных утверждений имеет крайне важное значение для предотвращения общественного разочарования и поддержания научной достоверности (Aparicio 2025). Четкая иерархия доказательных данных должна определять как общественное понимание, так и политику, отдавая приоритет вмешательствам, поддерживаемым рандомизированными контролируемыми исследованиями, а не основанным исключительно на молекулярных или доклинических показателях.

Клиническое применение, связанное с биомаркерами

Удовлетворение потребительского спроса на ощутимые преимущества и одновременное развитие исследований биомаркеров старения требует связывания биомаркеров с практическими методами посредством строгой клинической и технической валидации (Moqri и соавт., 2024). Прогресс требует установления четкой связи между биомаркерами и значимыми исходами для здоровья посредством проспективных клинических исследований с достаточной мощностью, а не полагаться исключительно на коррелятивные данные или данные о суррогатных конечных точках. Тем не менее, сохраняются значительные проблемы с разработкой универсальных прогностических биомаркеров для оценки продолжительности жизни или продолжительности здоровой жизни индивидуума из-за многомерного характера старения и значительной межиндивидуальной гетерогенности (López-Otín и соавт., 2023 г.). Хотя композитные биомаркеры показывают перспективность для прогнозирования на популяционном уровне, их эффективность для персонализированных вмешательств для продления долголетия остается под вопросом. Обеспечение доступности путем разработки экономически эффективных методов лечения, диагностических устройств и измерительных инструментов имеет первостепенное значение. Содействие страховому покрытию определения таких биомаркеров также может повысить доступность. Эффективное сотрудничество между исследователями, клиницистами, органами власти и другими заинтересованными сторонами имеет жизненно важное значение для согласования научных инноваций с реальными потребностями и ожиданиями (Biomarkers of Aging Consortium 2024 и Lyu и соавт., 2024).

Глобальная стандартизация биомаркеров старения

Глобальная стандартизация биомаркеров старения имеет важное значение для перехода к клиническому применению. Тем не менее, ни один биомаркер пока не был официально квалифицирован в качестве суррогатной конечной точки регулирующими органами, такими как FDA, в основном из-за методологических несоответствий и плохой обобщаемости данных между различными группами населения (Moqri и соавт., 2023). Для решения этой проблемы такие инициативы, как Aging Biomarker Consortium (ABC) и Biomarkers of Aging Consortium (BAC), направлены на разработку общих стандартов валидации (Aging Biomarker Consortium, 2023).

Существующие международные механизмы предлагают полезные модели. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) продвигает глобальный консенсус через группы экспертов, в то время как Международный совет по гармонизации технических требований к регистрации лекарственных препаратов для медицинского применения (ICH) предоставляет согласованные нормативные руководства, такие как E6 «Надлежащая клиническая практика» (Европейское агентство по лекарственным средствам, 2016) и E9 «Статистические принципы клинических исследований» (Lewis, 1999). Трехэтапная модель валидации биомаркеров Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), охватывающая аналитическую валидность, клиническую значимость и практичность, также может использоваться для оценки биомаркеров старения (ОЭСР, 2013).

Скоординированные усилия должны включать регулирующие органы (FDA, EMA, PMDA), международные органы здравоохранения (ВОЗ, ICH), исследовательские консорциумы и промышленность. Эти заинтересованные стороны могут сотрудничать посредством консенсуса экспертов (например, метод Дельфи) (Perri и соавт., 2025), общих баз данных и партнерства государственных органов и частных компаний. Рекомендуется поэтапный подход: (1) краткосрочные меры: формирование консенсуса и гармонизация данных; (2) среднесрочные меры: валидационные исследования и вовлечение регулирующих органов; (3) долгосрочные меры: интеграция в клинические исследования и формальная квалификация.

Научная коммуникация

Преодоление коммуникационных пробелов требует сотрудничества между исследователями и защитниками прав пациентов для разработки доступных образовательных программ и использования платформ социальных сетей для распространения сбалансированной, основанной на доказательных данных информации, которая способствуют переходу от исследований старения к практическим мероприятиям. Общеевропейский опрос показал, что только 16–20 % граждан считают средства массовой информации предпочтительным каналом передачи информации о влиянии научных исследований на общество, в то время как 63 % выступают за прямую коммуникацию с исследователями (González Pedraz, 2018). Вместо того чтобы реагировать на дезинформацию, исследователям следует активно сотрудничать с представителями общественности, чтобы вместе точно и подробно объяснять научные данные о долголетии. Использование социальных сетей для двунаправленного взаимодействия, таких как сеансы вопросов и ответов в режиме реального времени или учебные пособия по интерпретации данных, может улучшить понимание общественностью научных неопределенностей, присущих методам продления долголетия. Однако это эффективно только тогда, когда учитывают и активно устраняют ограничения медиаресурсов, включая ограниченную концентрацию внимания пользователей и предпочтение краткого контента. Исследования показывают, что модели быстрого потребления, стимулируемые платформами социальных сетей, могут снизить способность пользователей к сохранению концентрации внимания, что требует специальных коммуникационных стратегий для поддержания взаимодействия со сложной медицинской информацией (Chiossi и соавт., 2023).

Нормативные руководства

Четкие и последовательные нормативные рекомендации имеют решающее значение для безопасного внедрения мероприятий по продлению жизни в клиническую практику. В настоящее время прогрессу препятствует отсутствие общепринятого определения старения и отсутствие валидированных суррогатных конечных точек. Установление согласия по клинически значимым исходам, таким как прогрессирование старческой астении, функциональное снижение или молекулярные маркеры, обеспечило бы прочную основу для дизайна исследований и оценки регулирующих органов.

Чтобы двигаться вперед, существующие международные структуры, такие как ICH и ВОЗ, могут служить практическими отправными точками. Исследование TAME, в котором используются функциональные конечные точки для оценки влияния метформина на связанные со старением заболевания, предлагает полезную модель. Исходя из этого, специальная международная целевая группа, подобная рабочим группам ICH, могла бы помочь согласовать стандарты для биомаркеров старения, показателей исходов и этического надзора.

Эти усилия должны включать сотрудничество между регулирующими органами (например, FDA, EMA, PMDA), исследовательскими консорциумами (например, BAC, Geroscience Network), международными организациями здравоохранения (например, ВОЗ, ОЭСР) и заинтересованными сторонами отрасли. Совместно они могут разработать руководства для мероприятий, связанных со старением, и содействовать прозрачности испытаний путем интеграции исследований по проблемам старения в национальные системы и глобальные реестры, такие как Международная платформа для регистрации клинических испытаний ВОЗ. Создание таких путей поможет обеспечить соответствие новых мероприятий высоким стандартам безопасности и эффективности, а также ускорит доступ к инновациям в области науки о долголетии.

Заключение

В этой статье подчеркивается острая необходимость согласования исследований по долголетию и борьбе со старением с приоритетами потребителей для повышения как уровня внедрения, так и реального воздействия. Учитывая имеющиеся данные, справедливо сказать, что методы продления жизни еще не готовы к широкому клиническому или потребительскому использованию. Достижение этой готовности требует всестороннего подхода, который мы предлагаем в качестве дорожной карты, включающей несколько ключевых этапов:

1) Систематическое картирование отношения общественности к основанным на доказательных данных методам более эффективного внедрения в клиническую практику.

2) Содействие межсекторальному сотрудничеству для разработки глобальных стандартов для биомаркеров старения наряду с согласованной нормативно-правовой базой.

3) Снижение стоимости вмешательств для повышения доступности и обеспечения справедливости.

4) Приоритет подлинного образования и прозрачной научной коммуникации для борьбы с дезинформацией и предотвращения разочарования потребителей.

Вместе эти шаги помогут преодолеть разрыв между научными достижениями и потребностями потребителей, в конечном итоге проложив путь к более эффективным, доступным и ориентированным на потребителя решениям для продления долголетия, которые решают проблемы старения, одновременно укрепляя доверие и устойчивое взаимодействие.

Стратегическая дорожная карта для преодоления разрыва между общественными ожиданиями и научными реалиями в отношении методов продления долголетия. Схема стратегической дорожной карты для преодоления разрывов, предложенная в этой работе: содействие клиническому применению, регулирование и разработка политик, снижение стоимости вмешательств, межсекторальное сотрудничество, прозрачная научная коммуникация и глобальная стандартизация биомаркеров

Ограничения данного исследования

Настоящая статья представляет собой синтез современных знаний об общественном восприятии методов продления долголетия, но необходимо упомянуть определенные ограничения. Во-первых, в этой области отсутствуют надежные крупномасштабные эмпирические исследования по приоритетам потребителей, вследствие чего приходится полагаться на фрагментированные источники данных, такие как одномоментные опросы. Во-вторых, хотя мы стремились к объективности, наша интерпретация отношения потребителей и проблем регулирования может отражать присущую предвзятость в доступной литературе, которая непропорционально фокусируется на западных рынках. Наконец, наше обсуждение осуществимости вмешательства предполагает относительно линейный прогресс в научной и нормативно-правовой базе, потенциально упуская из виду системные барьеры, такие как неравенство в финансировании или политические ограничения. Эти ограничения подчеркивают настоятельную необходимость проведения дополнительных междисциплинарных исследований для создания всеобъемлющей и реалистичной основы для будущих достижений в этой области.

Список литературы

• Aparicio A (2025) Public alignment with longevity biotechnology: an analysis of framing in surveys and opinion studies. Biogerontology 26:13. https://doi.org/10.1007/s10522-024-10157-z
• Aging Biomarker Consortium, Bao H, Cao J, Chen M, Chen M, Chen W et al (2023) Biomarkers of aging. Science China Life Sciences 66(5):893–1066. https://doi.org/10.1007/s11427-023-2305-0
• Bischof E, Scheibye-Knudsen M, Siow R, Moskalev A (2021) Longevity medicine: upskilling the physicians of tomorrow. Lancet Healthy Longev 2:e187–e188. https://doi.org/10.1016/S2666-7568(21)00024-6
• Barnett MD, Helphrey JH (2021) Who wants to live forever? Age cohort differences in attitudes toward life extension. J Aging Stud 57:100931. https://doi.org/10.1016/j.jaging.2020.08.012
• Bell CG, Lowe R, Adams PD et al (2019) DNA methylation aging clocks: challenges and recommendations. Genome Biol 20:249. https://doi.org/10.1186/s13059-019-1824-y
• Biomarkers of Aging Consortium (2024) Challenges and recommendations for the translation of biomarkers of aging. Nat Aging 4:1372–1383. https://doi.org/10.1038/s43587-024-00683-3
• Brouwers SJ, Janssens GE, Spiegel T (2024) Attitudes towards geroprotection: measuring willingness, from lifestyle changes to drug use. Front Aging 5:1440661
• Barzilai N, Crandall JP, Kritchevsky SB, Espeland MA (2016) Metformin as a tool to target aging. Cell Metab 23(6):1060–1065. https://doi.org/10.1016/j.cmet.2016.05.011
• Campisi J, Kapahi P, Lithgow GJ et al (2019) From discoveries in ageing research to therapeutics for healthy ageing. Nature 571:183–192. https://doi.org/10.1038/s41586-019-1365-2
• Chen R, Wang Y, Zhang S et al (2023) Biomarkers of ageing: current state-of-art, challenges, and opportunities. MedComm–Future Med 2(2):e50. https://doi.org/10.1515/mr-2023-0040
• Chen C, Goldman D, Zissimopoulos J, Rowe J (2018) Multidimensional comparison of countries’ adaptation to societal aging. Proc Natl Acad Sci U S A 115:9169–9174. https://doi.org/10.1073/pnas.1806260115
• Cardona B (2008) Healthy ageing’ policies and anti-ageing ideologies and practices: on the exercise of responsibility. Med Health Care Philos 11:475–483. https://doi.org/10.1007/s11019-008-9129-z
• Cardona B (2009) ‘Anti-ageing medicine’ in Australia: global trends and local practices to redefine ageing. Health Sociol Rev 18:446–460. https://doi.org/10.5172/hesr.2009.18.4.446
• Chavda VP, Balar PC, Vaghela DA, Dodiya P (2024) Unlocking longevity with GLP-1: a key to turn back the clock? Maturitas. https://doi.org/10.1016/j.maturitas.2024.108028
• Chiossi F, Haliburton L, Ou C, Butz AM, Schimidt A (2023) Short-form videos degrade our capacity to retain intentions: effect of context switching on prospective memory. In: Proceedings of the 2023 CHI Conference on Human Factors in Computing Systems, 30. https://doi.org/10.1145/3544548.3580778
• Donner Y, Fortney K, Calimport SRG et al (2016) Great desire for extended life and health amongst the American public. Front Genet 6:353. https://doi.org/10.3389/fgene.2015.00353
• Dong X, Milholland B, Vijg J (2016) Evidence for a limit to human lifespan. Nature 538:257–259. https://doi.org/10.1038/nature19793
• De Benedictis G, Franceschi C (2006) The unusual genetics of human longevity. Sci Aging Knowledge Environ. https://doi.org/10.1126/sageke.2006.10.pe20
• European Medicines Agency (2016) ICH E6 (R2) Good Clinical Practice—Scientific Guideline. https://www.ema.europa.eu/en/ich-e6-good-clinical-practice-scientific-guideline
• Grand View Research (2023) Complementary and alternative medicine for anti-aging & longevity market size, share & trends analysis report by intervention (botanicals, mind healing), by customer, by region, and segment forecasts, 2024–2030. https://www.grandviewresearch.com/industry-analysis/anti-aging-longevity-market
• González Pedraz C (2018) Implicaciones periodísticas del contexto online en la comunicación de la ciencia. https://doi.org/10.35376/10324/38550
• Gonzalez-Freire M, Diaz-Ruiz A, Hauser D, Martinez-Romero J, Ferrucci L, Bernier M, de Cabo R (2020) The road ahead for health and lifespan interventions. Ageing Res Rev 59:101037. https://doi.org/10.1016/j.arr.2020.101037
• Guo J, Huang X, Dou L et al (2022) Aging and aging-related diseases: from molecular mechanisms to interventions and treatments. Signal Transduct Target Ther 7:391. https://doi.org/10.1038/s41392-022-01251-0
• Giulia Interesse (2024) Investing in China’s anti-aging market: trends and Opportunity. China Briefing. https://www.china-briefing.com/news/investing-in-chinas-anti-aging-market-trends-and-opportunities/?locale=en
• Hidekazu Yamada (2024) About JAAM. The Japanese Society of Anti-Aging Medicine. https://www.anti-aging.gr.jp/english/
• Hashimoto T et al (2024) The Beni-koji scandal and Japan’s unique health food system. Lancet. https://doi.org/10.1016/S0140-6736(24)00882-1
• Kennedy BK, Berger SL, Brunet A et al (2014) Geroscience: linking aging to chronic disease. Cell 159:709–713. https://doi.org/10.1016/j.cell.2014.10.039
• Kaeberlein M (2018) How healthy is the healthspan concept? Geroscience 40:361–364. https://doi.org/10.1007/s11357-018-0036-9
• Kupnicka P, Król M, Żychowska J, Łagowski R, Prajwos E, Surówka A, Chlubek D (2024) GLP-1 receptor agonists: a promising therapy for modern lifestyle diseases with unforeseen challenges. Pharmaceuticals 17(11):1470
• Le Bourg E (2022) Geroscience: the need to address some issues. Biogerontology 23:145–150. https://doi.org/10.1007/s10522-022-09951-4
• Le Couteur DG, Barzilai N (2022) New horizons in life extension, healthspan extension and exceptional longevity. Age Ageing 51:afac156. https://doi.org/10.1093/ageing/afac156
• López-Otín C, Blasco MA, Partridge L, Serrano M, Kroemer G (2023) Hallmarks of aging: an expanding universe. Cell 186(2):243–278. https://doi.org/10.1016/j.cell.2022.11.001
• Lyu Y, Fu Q, Wilczok D et al (2024) Longevity biotechnology: bridging AI, biomarkers, geroscience and clinical applications for healthy longevity. Aging (Albany NY) 16:12955–12976. https://doi.org/10.18632/aging.206135
• Lewis JA (1999) Statistical principles for clinical trials (ICH E9): an introductory note on an international guideline. Stat Med 18(15):1903–1942
• Moqri M, Herzog C, Poganik JR et al (2024) Validation of biomarkers of aging. Nat Med 30:360–372. https://doi.org/10.1038/s41591-023-02784-9
• Moqri M, Herzog C, Poganik JR et al (2023) Biomarkers of aging for the identification and evaluation of longevity interventions. Cell 186(18):3758–3775. https://doi.org/10.1016/j.cell.2023.08.003
• Mehlman M, Binstock R, Juengst E, Ponsaran R, Whitehouse P (2004) Anti-aging medicine: can consumers be better protected? Gerontologist 44(3):304–310. https://doi.org/10.1093/GERONT/44.3.304
• Moel M, Harinath G, Lee V, Nyquist A, Morgan SL, Isman A, Zalzala S (2025) Influence of rapamycin on safety and healthspan metrics after one year: PEARL trial results. Aging (Albany NY) 17(4):908. https://doi.org/10.18632/aging.206235
• Ok SC (2022) Insights into the anti-aging prevention and diagnostic medicine and healthcare. Diagnostics 12(4):819. https://doi.org/10.3390/diagnostics12040819
• Omori M, Dempsey D (2018) Culturally embedded health beliefs, self-care and the use of anti-ageing medicine among Australian and Japanese older adults. Sociol Health Illn 40(3):523–537. https://doi.org/10.1111/1467-9566.12660
• OECD (2013) Toward new models for innovative governance of biomedicine and health technologies. OECD Science, Technology and Industry Policy Papers, No. 11, OECD Publishing, Paris. https://doi.org/10.1787/5k3v0hljnnlr-en
• Partridge B, Lucke J, Bartlett H, Hall W (2011) Public attitudes towards human life extension by intervening in ageing. J Aging Stud 25:73–83. https://doi.org/10.1016/j.jaging.2010.08.012
• Perri G, French C, Agostinis-Sobrinho C et al (2025) An expert consensus statement on biomarkers of aging for use in intervention studies. J Gerontol A Biol Sci Med Sci 80(5):glae297. https://doi.org/10.1093/gerona/glae297
• Peng W, Zhou R, Sun ZF, Long JW, Gong YQ (2022) Novel insights into the roles and mechanisms of GLP-1 receptor agonists against aging-related diseases. Aging Dis 13(2):468. https://doi.org/10.14336/AD.2021.0928
• Penella G (2024a) The epistemic policies of anti-ageing medicines in the European Union. Health Care Anal. https://doi.org/10.1007/s10728-024-00497-9
• Penella G (2024b) Should the European Medicines Agency consider ageing a disease? Bioethics. https://doi.org/10.1111/bioe.13265
• Rattan SIS (2020) Naive extrapolations, overhyped claims and empty promises in ageing research and interventions need avoidance. Biogerontology 21:415–421. https://doi.org/10.1007/s10522-019-09851-0
• Reuters (2023) US FDA approves two gene therapies for sickle cell disease. https://www.reuters.com/business/healthcare-pharmaceuticals/us-approves-two-gene-therapies-sickle-cell-disease-2023-12-08/
• Shetty R, Basheer FT, Poojari PG, Thunga G, Chandran VP, Acharya LD (2022) Adverse drug reactions of GLP-1 agonists: a systematic review of case reports. Diabetes Metab Syndr Clin Res Rev 16(3):102427. https://doi.org/10.1016/j.dsx.2022.102427
• Shetty AK, Kodali M, Upadhya R, Madhu LN (2018) Emerging anti-aging strategies-scientific basis and efficacy. Aging Dis 9(6):1165. https://doi.org/10.14336/AD.2018.1026
• Schweda M, Pfaller L (2014) Colonization of later life? Laypersons’ and users’ agency regarding anti-aging medicine in Germany. Soc Sci Med 118:159–165. https://doi.org/10.1016/j.socscimed.2014.07.064
• Stambler I (2018) Ethics of antiaging intervention. Encyclopedia of Biomedical Gerontology 1:1–7
• The New York Times (2025a) Would You Pay $20,000 to Try to Live Longer? https://www.nytimes.com/2025/01/22/well/longevity-health-clinics.html
• The New York Times (2025b) How Blueprint Founder Bryan Johnson Sought Control Via Confidentiality Agreements. https://www.newedgetimes.com/how-blueprint-founder-bryan-johnson-sought-control-via-confidentiality-agreements/
• The Lancet Healthy Longevity (2022) Is ageing a disease? Lancet Healthy Longev 3:e448. https://doi.org/10.1016/S2666-7568(22)00154-4
• Vaiserman A, Lushchak O (2017) Implementation of longevity-promoting supplements and medications in public health practice: achievements, challenges and future perspectives. J Transl Med 15:160. https://doi.org/10.1186/s12967-017-1259-8
• Wen J, Razick A, How-Volkman C, Bernstein E, Nadora D, Truong A, Frezza E (2025) An exploratory analysis of glucagon-like peptide-1 (GLP-1) agonists and biosimilars: a literature review. Diabetes Obes Metab 27(3):1113–1122. https://doi.org/10.1111/dom.16110
• Yin K, Wang S, Zhao RC (2019) Exosomes from mesenchymal stem/stromal cells: a new therapeutic paradigm. Biomark Res 7:8. https://doi.org/10.1186/s40364-019-0159-x
• Zhang Y, Chen H, Huang C (2023) Optimizing health-span: advances in stem cell medicine and longevity research. Med Rev 3:351–355. https://doi.org/10.1515/mr-2023-0040
• Zhang Q, Vallerga CL, Walker RM, Lin T, Henders AK, Montgomery GW, He J, Fan D, Fowdar J, Kennedy M, Pitcher T, Pearson J, Halliday G, Kwok JB, Hickie I, Lewis S, Anderson T, Silburn PA, Mellick GD, Harris SE, Redmond P, Murray AD, Porteous DJ, Haley CS, Evans KL, McIntosh AM, Yang J, Gratten J, Marioni RE, Wray NR, Deary IJ, McRae AF, Visscher PM (2019) Improved precision of epigenetic clock estimates across tissues and its implication for biological ageing. Genome Med 11:1–11. https://doi.org/10.1186/s13073-019-0667-1